«Анджело» Кюи был принят к постановке в Мариинском театре

Премьера состоялась 1 февраля 1876 года в бенефис И. А. МельниковаТаким образом, «Анджело» Кюи был принят к постановке в Мариинском театре. Премьера состоялась 1 февраля 1876 года в бенефис И. А. Мельникова. Известный русский певец сам выбрал эту оперу для своего бенефисного спектакля. Опера имела большой успех. «Давно уже,— сообщалось в „Санкт-Петербургских ведомостях» 3 февраля 1876 года,— зал Мариинского театра не оглашался такими единодушными и восторженными рукоплесканиями в честь русского композитора, как вчера вечером, во время первого представления оперы Ц. А. Кюи „Анджело»» Артисты и композитор многократно вызывались на сцену, тепло приветствуемые публикой.
В спектакле, шедшем около пяти часов, были заняты лучшие солисты Мариинского театра: И. А. Мельников (Галеофа), М. Д. Каменская (Тиз-ба), В. И. Рааб (Катарина), О. О. Палечек (Анджело), В. И. Васильев (Асканио), Д. А. Орлов (Ро-дольф) и другие. Опера была тщательно разучена под руководством Э. Ф. Направника, хор и оркестр оставляли самое благоприятное впечатление. В большой статье об «Анджело» в газете «Голос» Г. А. Ларош отмечал, что, «несмотря на некоторое противоречие между амплуа исполнителей и характером нового произведения, требующего очень мало пения [?— А. Н.], очень много игры, опера была исполнена с тою безукоризненною добросовестностью, к которой приучили нас артисты Мариинского театра. Оркестр достаточно справился со своею задачей и очень выгодно выставил густую, пеструю и вполне современную инструментовку композитора».
Сильное впечатление на слушателей произвели декорации и костюмы. Эффектным было оформление первого действия, представляющее иллюминированный сад у дома Тизбы, в котором происходит маскарад. В третьем акте сцена народного восстания разворачивалась на фоне прекрасного вида Падуи.
Многие из присутствующих в зале Мариинского театра не остались равнодушными к страстной музыке Кюи. Особенно удались ему образы главных героинь оперы — Тизбы и Катарины, двух любящих и страдающих женщин. Замечательней выразительности полон рассказ Тизбы в первом действии, в ее дуэтах с Родольфом в начале и конйе оперы. Множество тончайших душевных оттенков вплетены в эпизоды, связанные с образом Тизбы. Кульминационной точки в развитии партии венецианской актрисы композитор достиг в последней сцене оперы — сцене гибели Тизбы, музыка которой покоряет своим возвышенно-трагическим характером. Впечатление от этой сцены особенно усиливалось звучанием в заключительных тактах оперы похоронного пения монахов. Мелодия их песнопения — De profundis,— поддерживаемая лапидарным сопровождением оркестра, является своеобразным обрамлением произведения — именно с нее начинается оркестровое вступление к опере.
Яркими получились и хоровые сцены «Анджело», особенно в третьем действии, рисующем подготовку восстания против тирана. Кюи искусно выстроил музыкальную драматургию этого действия, претворяя в нем идеи «Новой русской школы»-Стасов подчеркивал: «В своем „Анджело» Кюи более не хотел уже держаться прежних общеупотребительных условных форм оперы — он точно так же, как и его товарищи по оружию, был пленен новым почином Даргомыжского в его последних романсах и гениальном его „Каменном госте»… и написал своего „Анджело» в таких же свободных и оригинальных формах, как „Псковитянка» Римского-Корсакова (1873) и „Борис Годунов» Мусоргского(1874)».
В наиболее драматических местах оперы, когда напряжение действия достигает своего высшего уровня, композитор мастерски применяет речитативы, насыщенные экспрессией и богатые по тематическому развитию. В этом отношении особенно впечатляет сцена, рисующая встречу Тизбы с Катариной, когда в руках последней она видит крестик своей матери (второй акт), а также третье и четвертое действия. Кюи умело построил музыкальную драматургию оперы, постепенно от действия к действию усиливая различными художественными средствами напряжение происходящего на сцене.
Сам композитор, как и Стасов, считал «Анджело» своей самой сильной оперой «с ярко очерченными характерами, где даже злодеи друг на друга не похожи, где много мрака (последний похоронный хор), где много действия масс (третий акт)».